Какими были стиляги на самом деле? Интервью
Один из первых рок-музыкантов страны! А может и первый… Сергей Попов. Взял гитару в руки раньше Макаревича, раньше БГ. Ровесник западного рок-н-ролла, он заиграл его… тогда же, в конце 60-х. Сначала это была запрещенная рок-группа «Жар-птица», потом, в 80-е, группа «Алиби», прославившаяся, в частности, на знаменитом рок-фестивале в Подольске в 1987 году. Что интересно, Сергей Попов активно творит и концертирует и сейчас. Сегодня он — гость «Бархатного подполья». Мы поговорили об эстетизме и дендизме в молодежных культурах.
Сергей, отдельные молодежные субкультуры (в СССР в том числе) всегда были так или иные (пусть и с неожиданной стороны) связаны с эстетизмом… Вы застали движение стиляг? Как все это выглядело? Наверняка не совсем так, как в нашумевшем фильм В. Тодоровского?
Сергей Попов образца 1967-68 гг.
Первая бит-группа С.Попова — «Фобос». 1967 (еще до «Жар-птицы»)
До 12 лет я жил в маленьком провинциальном Егорьевске, что на окраине Московской области. Это за знаменитым 101-м километром, поэтому публика была соответствующая: рабочие с заводов, ткачихи с комбинатов, крепко разбавленные шпаной и уголовниками. Люди жили в бараках, в полуподвалах, как моя семья, одевались бедно и серо. Если помните фильм «Мой друг Иван Лапшин», то Герман очень точно воспроизвёл там обстановку 30-х, которая мало чем отличалась от моих 50-х. Выделиться, даже внешне, в такой среде было уделом очень смелых: ведь можно было не только в милицию загреметь, но и финку в бок получить просто за то, что одел яркую рубашку. Помню, я грыз семечки в холле кинотеатра, с билетом за 10 копеек в ожидании сеанса, и тут вдруг появилась девушка лет 17-18 в брючном костюме. Это было настолько неожиданно для того времени (мне было лет 9-10 лет, это 1960-61 гг.) и настолько вызывающе к тогдашнему общественному вкусу, что девушку заклевали, заплевали и она ушла буквально рыдая. Сейчас трудно себе представить, но ещё в начале 60-х появление в общественных местах женщины в брюках было настоящим вызовом обществу, штаны «типа шаровары» можно было одевать, если ты на лыжах, в походе или за рычагами трактора. На улицу, в ресторан, в кино, театр – ни в коем случае.
Тогда же появились молодые люди с набриолиненными проборами, усиками ниточкой, в очень узких брюках такой длины, чтобы было видно красные или белые носки. Плюс на них были остроносые ботинки-лодочки и галстуки «селёдкой» или «верёвочкой». Рядом с моим домом, в парке, была основная городская танцплощадка, где собирались сливки местной молодёжи. Туда и приходили эти модно одетые ребята, а мы, пацаны, сидели на заборе и смотрели на этот парад тщеславия с риском для здоровья его участников. Так вот, этих ребят от силы было трое-четверо, не больше, на весь город! И им приходилось давать дёру, как только появлялись дружинники, которые могли запросто распороть на глазах у всех их наглаженные «дудочки», как тогда называли узкие брюки. Вот в это время, в самом начале 60-х, я впервые услышал слово «стиляги».
- 1966 г, пионерский лагерь, С. Попов справа
Карикатура на стиляг в советском журнале «Крокодил»
Чуть позже появились модники с коками, в ботинках на микропорке и клетчатых пиджаках с накладными плечами. Никогда не забуду, как одного старшеклассника директор публично выгнал из школы за такие ботинки и за то, что парень пришёл не в школьной форме, которая тогда мало отличалось от солдатской, а в гражданском костюме. Нас, пионеров, собрали в актовом зале и прочитали наставление, что советский школьник не должен себя так вести. А мы и так это знали, видя в газетах и журналах фельетоны и карикатуры на стиляг. 95% населения считало, что это влияние буржуйского Запада, что с этим надо бороться, что эта модная молодёжь – отбросы общества. (Очень, кстати похоже на то, как ныне массы, зазомбированные ТВ, относятся к московской оппозиции.) И, тем не менее, эти смельчаки – среди них всегда было больше ребят, чем девушек – выходили на улицы, где им в спину, в лучшем случае, неслось ворчание тёток в платках: «Вон, вырядятся, как петухи и ходят, Сталина на них нету!» Или креста.
Над нашей полуподвальной квартирой была другая, в которой жила симпатичная девушка Лариса, имевшая привычку стильно одеваться и ярко краситься. Так вот мы, 10-летние мальчишки, рисовали на неё цветные карикатуры в духе «Крокодила», и вешали их на стенах дома и воротах во двор!
Вот после такой вводной части можно прокомментировать фильм Тодоровского: это, конечно, мюзикл, ладно скроенный, задиристо спетый, добрый и красочный. В действительности всё было гораздо грустнее и труднее.
4. Как выглядел в рок-н-ролльной среде «ритуал ухаживания за прекрасной дамой» в СССР в 60-е, в 70-е. в 80-е? были какие-то отличия и узнаваемые черты?
1972 год
Жар-птица, 1976 г.
«Прекрасные дамы» советской бит-музыки 60-х и рок-музыки 70-х – 80-х годов прошлого века – это нечто особенное, но прежде всего надо сказать вот о чём.
В то время существовало очень зримое и жёсткое разграничение на сцене:
а) или ты играешь в так называемой «самодеятельной» группе в каком-нибудь ДК (как я) или ЖЕКе и имеешь рискованную возможность исполнять свои собственные песни, но не имеешь возможности этим зарабатывать и должен где-то отбывать 8 обязательных часов, чтобы содержать семью;
б) или ты работаешь в филармоническом ВИА, поёшь убогие «песни советских композиторов», не вылезаешь из гастролей — по колхозным клубам или стадионам, в зависимости от раскрученности – неплохо зарабатываешь, но в творческом отношении ты ноль на палочке худсовета.
Надо сказать, что первый вариант у умных, красивых и образованных девушек «из хороших семей» популярностью не пользовался. Это были невесты для комсомольских карьеристов, выпускников МГИМО, перспективных молодых учёных и т.д.
Но умных и красивых хватало и без партийно-хозяйственных родословных: художницы, инженерши, учительши, девочки из интеллигентских семей в первом поколении – они были, если поискать, и любили искренне, готовы были жить на зарплату в 120 рублей. У меня была такая жена, её звали Лариса, она было художником-графиком и преподавала в художественной школе. Я ей объяснился в любви в стихах, она мне – картиной в черно-красных тонах, которую нарисовала на окне моей репетиционной базы. В то время у музыкантов очень ценились девушки, которые хотя бы немного разбираются в рок-музыке. Лариса разбиралась, у неё даже был альбом Кинг Кримсон, а её первым парнем был барабанщик из рок-группы. Мы прожили вместе 16 лет и ничего особо не нажили кроме двух прекрасных дочек-погодок. Она оказала на меня значительное влияние, приобщила к искусству, я ездил на полуподпольные выставки на Малой Грузинской, дружил с художниками, и в моей репетиционной комнате на стенах висели не обычные для рок-группы постеры западных звёзд, голых женщин и американских автомобилей, а подлинники картин хороших местных художников. К сожалению, жизнь сложилась так, что нам пришлось расстаться, но я благодарен Ларисе за то многое, что она мне дала.
Моя нынешняя жена, Наташа, тоже художница и она пришла ко мне тогда, когда у меня не было практически ничего, пустой холодильник и разбитое сердце. Она его собрала и мы вместе уже 17 лет.
Мне кажется, что у «филармонических» рокеров дело с девушками обстояло похуже т.к. там были всё-таки заметные деньги, а где деньги — риск оказаться на них разведённым (в обоих смыслах) весьма велик. Но бывают и исключения, например чета Пресняковых, или семья Славы Малежика.
Вообще, иметь несколько браков за спиной для рокера – дело обычное. Даже в перезрелом возрасте он всё равно будет пытаться мило ёрничать с дамами и петь серенады, нажимая на педаль перегруза.
Неужели и в СССР были битники? Их и с США-то было немного — группа литераторов-интеллектуалов во главе с Д.Керуаком, А.Гинзбергом… Вы были одним из первых битников СССР. В чем это выражалось? Какой отклик это получало извне?
Группа «Алиби» на фестивале в Подольске
Современная гр. «Алиби»
Я, конечно, не был битником, хотя бы в силу возраста. Но в 1962 году наша семья переехала в Дубну, город физиков, где работал международный Объединённый институт ядерных исследований, ОИЯИ, и где жили около тысячи иностранцев, с семьями, из Европы. Конечно, это были, прежде всего, граждане стран-участниц СЭВ – Чехословакии, ГДР, Польши, Болгарии, Венгрии и т.д.
Для меня этот переезд стал шоком.
Во-первых, я увидел вблизи европейцев, которые не стеснялись носить модную и яркую одежду.
Во-вторых, я увидел архитектуру, отличную от привычных бараков: часть города была построена по чешским и болгарским проектам. Все улицы были чистыми и заасфальтированными, дома – новыми.
В-третьих, по улицам ездили «Татры», «Шкоды», «Жуки» (польские) и другие красивые машины. В Егорьевске же ещё полно было деревянных автобусов-полуторок, газогенераторных ЗИС-5 и латанных-перелатанных «Студебеккеров».
В-четвёртых, в самом расцвете была эпоха «физиков и лириков». Местные молодые учёные носили бороды а-ля Хемингуэй, роговые очки и брюки-дудочки, курили трубки. Они были хорошо образованы, читали Ремарка и Ивлина Во, слушали би-боп. В популярнейшем и тогда, и сейчас фильме «3+2» очень хорошо показана эта генерация молодой советской интеллигенции. Возможно, они не знали, кто такие Керуак и Гинзберг, и гуру для них были Аксёнов, Вознесенский, Тарковский и Любимов. Это были битники по-советски, а если ещё подумать, то можно найти и другие параллели кроме внешнего сходства. Вот именно в такой среде, только московской, говорят, было несколько настоящих битников.
Ещё стоит заметить, что именно в начале 60-х стало немножко больше известно о поэтах «Серебряного века», о конструктивистах и имажинистах, о первых русских импрессионистах и «Чёрном квадрате» Малевича. Русский дореволюционный эстетизм стал доступен и в литературе, и в музеях. Но, главное, он перестал быть чем-то полузапретным и пошло-вычурным, каким представлялся в сталинские времена.
3. Как развивались (по Вашим наблюдениям) способы создания рок-н-ролльного имиджа с 60-х до 90-х (потом это стало бизнес-машиной, а до того было стихийным процессом)? Как это происходило с Вами?
Советсткая карикутура на пристрастие молодежи к джинсам
Во мне ещё глубоко сидели привычки провинциальной шпаны, я много дрался, не расставался с кастетом и ножом, дважды попадал на комиссию по правонарушениям несовершеннолетних. С компанией таких же безбашенных восьмиклассников мы как-то даже отметелили пьяного сотрудника КГБ с друзьями, который к нам задирался, но нас не нашли.
Мои интеллигентные родители боялись, что я загремлю в колонию, несмотря на то, что со школьными оценками у меня было всё в порядке, и я перечитал всю, довольно большую, домашнюю библиотеку. Процесс переустройства внутреннего мира начался где-то в 8-м классе. Безусловно, главным фактором была Дубна, её свободная атмосфера, которую просто не с чем было сравнивать в СССР. В пионерском лагере я сдружился с детьми местных учёных, это было очень важно, хотя я их и немного пугал своими замашками. Мало того, в дубненских школах вместе с советскими детьми училось дети иностранцев, мы свободно общались и узнавали много нового. Первые рок-н-ролльные «сорокопятки» с записью таких хитов, как «Вулли Булли» и «Претти Вумен», я впервые получил от немецкого друга, с которым познакомился в пионерлагере.
В 1964 году я впервые услышал Beatles и они меня сразили наповал. Сначала я собирал, где только мог, их записи и досаждал соседям и знакомым, у кого были магнитофоны, умоляя дат мне их послушать. Позже начал обращать внимание и на то, как они одеты. Источником информации служили фото из западных журналов, снятые на черно-белую плёнку, или фото из журналов социалистических стран, где цензура зверствовала не так сильно. Качество чаще всего было очень низким, но эти фотографии ценились на вес золота, их тоже переснимали, чтобы увеличить и повесить на стену своих кумиров.
Я был вторым парнем в городе, кто отрастил волосы а-ля «битл», из-за чего у меня были неприятности не только в школе, где учителя никак не могли смириться с тем, что я выбивался из строя, но и на улице. Однажды на автобусной остановке ко мне подошёл мужик с ножницами и пытался обрезать чёлку. Остановило его только то, что я поднял с земли камень и пообещал пробить ему голову.
Битлы ввели моду на пиджаки и пальто без воротника, вельвет, ботинки с острыми носами и прямоугольные солнцезащитные очки, как у Джона Леннона. Чтобы соответствовать, я завернул воротник
- Хиппи в СССР
своего демисезонного пальто внутрь и закрепил этот «крой» суровой чёрной ниткой. Было не очень удобно, но весной 1966 года я ходил, именно в нём, прямоугольных чёрных очках, одолженных у друга, и с причёской «битл». Маме это очень не нравилось потому, что она:
а) работала в той же школе, где я учился, преподавателем пения;
б) терпеть не могла Beatles.
Противостояние кончилось тем, что в начале лета я пошёл и назло маме постригся наголо.
В то время такую причёску могли носить только уголовники или призывники в день отъезда в армию. Чтобы как-то сгладить на улице убийственный эффект от моей сияющей лысины, я добыл где-то шляпу и загнул ей поля посредством смачивания и утюга. Версия для друзей на местном «бродвее» была такой: сейчас модно бриться наголо и носить такие шляпы – как один их героев «Великолепная семёрка», популярнейшего американского вестерна, каким-то чудом попавшего в советский прокат. Моя версия оказалась убедительной до такой степени, что буквально в течение недели несколько моих ровесников побрились наголо, обзавелись шляпами и техасами (прото-джинсы) и в таком прикиде расхаживали по вечерам в центре города.
В 9-м классе мама смилостивилась и сшила мне пиджак из чёрного вельвета: моя выходка с причёской навсегда отбила у неё желание комментировать то, как я выгляжу. В моду стали входить брюки-клёш, а до нас – первые фото хиппи. Брюки клёш я сделал себе просто. У папы были широченные корейские брюки цвета кофе с молоком, которые он не носил, покрой штанин там был прямой. Я взял и вручную, иголкой с ниткой, сузил их от бедра до колен, и – вуаля! — получилось то, что нужно. Многие тогда, в 1967-69 годах, внизу этих клешей делали разрезы, в которые вставляли:
а) ряд блестящих пуговиц;
б) нательные крестики;
в) лампочки, запитанные от батарейки в заднем кармане.
Представляете вечерний эффект от таких клешей с лампочками!
Того, что нам хотелось, чтобы выглядеть модными, в магазинах не было, а доставка из-за границы, столь распространённая в 70-е, в конце 60-х ещё не была отлажена, поэтому многое мы делали сами. Я, например, выучился строчить нам машинке «Зингер» 1988 г/в, которая была дома, и довольно успешно сшил себе на ней разноцветную рубашку со стоячим воротником и вельветовые штаны. Очень широко использовалась обычная матрасная ткань в широкую полоску, из неё шили и брюки, и пиджаки.
Когда мы увидели, что хиппи в Сан-Франциско вышивают себе на одежде какие-то лозунги и рисунки, мы шли в магазин, покупали цветные шариковые ручки (фломастеров ещё не было) и разрисовывали джинсы цветами и надписями типа All Your Need Is Love!
Мой школьный портфель – я его сохранил – весь разрисован таким образом.
Но, если честно, нас, модников, было ещё очень немного. По настоящему бороться с внешним видом молодёжи власти перестали где-то в начале 70-х.
5. Каким запомнился Вам легендарный рок-фестиваль «Подольск-87″, который многие называют советским Вудстоком? Какой была атмосфера? Что можете сказать об общении музыкантов за сценой? Какой была публика?
Чем запомнилось выступление группы «Алиби»?
Про «Подольск-87» так много написано и сказано, что добавить что-то важное сложно. Главное, что мы ощущали тогда – это то, что наконец-то мы можем петь практически всё, что хотим. Сейчас трудно представить, какое это бы счастье – петь то, что хочешь. Могу сравнить это ощущение только с тем, что у тебя был пожизненный срок за преступление, которое ты не совершал, и вдруг — тебя оправдывают и отпускают. Мы все были приговорены Советской властью к пожизненному молчанию, к исполнению своих песен на кухнях и закрытых вечеринках под видом банкетов, где собирались только свои. И за это нам грозило от 2 до 7 реальных лет лагерей. А в сентябре 1987 года, в Подольске, под дождём, мы поняли: это время прошло, мы свободны!
Сейчас идёт некая волна ностальгии по брежневским временам, но не верьте во всякие СССР 2.0: почти нечего было есть, почти нечего носить, почти некуда ездить, почти нечего читать, смотреть и слушать. Это как если бы вы взяли кредит в банке на квартиру на 25 лет, но смогли купить только картонную коробку, а жизнь и деньги уже кончаются…
Если говорить о нашем выступлении в Подольске, то мне понравилось, как мы звучали: у многих выступавших было мало сценического опыта, а я был уже закалённым «Жар-птицей» исполнителем — и сцена, и аппаратура меня не пугали.
6. Актуальны ли, на Ваш взгляд, сегодня у нас в стране такие понятия, как творческая субкультура, андеграунд?
Или все это может существовать только в ситуации, когда где-то что-то запрещают? Нынешние смешные запреты сверху — не в счет.
Фестиваль «Бархатное подполье», 2013 г.
Даже в самых свободных с буржуазной точки зрения странах существует андеграунд: всегда найдутся моральные запреты, эстетические табу, политические ограничения, которые кому-то захочется обойти. В США, скажем, это белый и чёрный расизм, вопросы политкорректности и толерантности в многонациональной стране. В Европе – давление на христианский ценности мусульманской диаспоры. В России – конфликт культурной элиты с православной церковью и государством. Вот, например, на меня за то, что я устроил в Дубне концерт в поддержку Pussy Riot, да ещё написал об этом в местной газете, подали заявление в полицию – хотели посадить. И не кто-нибудь, а председатель Общественного Совета при местном ГУВД и претендент на пост мэра. Правда, дальше «собеседования» с симпатичной лейтенантшей, которая пожелала мне, в итоге, творческих успехов, дело не пошло. Но я не уверен, что где-нибудь в провинции менее известному организатору не подкинут травы в карман или патронов в гитарный чехол, чтобы он пригасил свой андеграундный пыл где-нибудь не дома и года на два.
Мне вот кажется, что «Бархатное подполье» — живой пример настоящего эстетического андеграунда, антитеза разного рода «радио-шансонам», гей-парадам «Песня года» и гопническим прог-рок-альтернативам. Там женщины, а не тёлки, мужчины, а не качки, поэзия, а не рэп, музыка, а не три подзаборных аккорда.
«Как денди лондонский одет…» — это как раз про «Бархатное подполье». Я немного другой, я из параллельной вселенной, но мне приятно такое сосуществование: оно будит мысль, рифму и желание совершенства.
Беседовал Владимир Преображенский